Нет такого обидного слова, которое не давалось бы в фамилию человеком.
— Врешь.
— Нет, не вру. Ошибаюсь.
Не горит ли ваше имущество, когда вы в театре?
Вас я помню, а стихи забыл.
«Бежевые туфли и такого же цвета лиловые чулки».
Нельзя быть таким элегантным. Надо спокойнее относиться к красоте.
В Пятигорске нас явно обманывают и прячут куда-то местные красоты.
Вопль: «Есть здесь что нибудь не имени?»
Низкий, страстный голос унитаза.
Наряду с недочетами есть и ответственные работники.
Циничная погода.
Поедем в город, там хорошо, коммунальные услуги.
Полк на параде и впереди командир на извозчике.
Я пришел к вам, как мужчина к мужчине.
Пешая статуя.
Гигиенишвили.
Боязнь подхалимажа дошла до такой степени, что с начальством были просто грубы.
Я пришел к вам как юридическое лицо к юридическому лицу.
Ко мне хорошо относятся крестьяне обоего пола.
Что вы испытываете, ковыряя в носу? Наслаждение или тоску?
— Прошлое?
— Нет. Предыдущее.
Порвал с сословием мужчин и прошу считать меня женщиной.
В марте в саду растут розги.
Кот идиот. Когда ни откроешь дверь, он обязательно влезет в квартиру. И ничего за три года не нашел, а лезет.
Это был такой город, что в нем стояла конная статуя профессора Тимирязева.
Толкайте меня уже, толкайте.
На плече — порнографическая хризантема.
Отдаться мало!
Долго и душисто он отрыгивался шашлыком.
Дьяволы и бесы ремонта.
Почему я должен уважать бабушку? Она меня даже не родила.
Что вы орете, как белый медведь в теплую погоду?
Опасно ласкать рукой радиаторы парового отопления — они всегда покрыты пылью.
Человек с перламутровым носом.
Фирма «Шариков и Подшипников».
Торопитесь, через полчаса вашей даме будет сто лет.
Сам себе писал множество писем, чтобы досадить почтальону.
В моде были кожаные бутылочки на ногах.
Глупость хлынула водопадом.
Две американки приехали в Россию, чтобы узнать секрет приготовления самогона.
Выдвиженщина.
Выгнали за половое влечение.
Подлейший из ангелов.
Не гордитесь тем, что вы поете. При социализме все будут петь.
Он за советскую власть, а жалуется он просто потому, что ему вообще не нравится наша солнечная система.
Я не художник слова. Я начальник.
Он не знал нюансов языка и говорил сразу: «О, я хотел бы видеть вас голой».
Нездоровая тяга к культуре.
…Ей четыре года, но она говорит, что ей два. Редкое кокетство.
Лису он нарисовал так, что ясно было видно — моделью ему служила горжетка жены.
«Жена уехала на дачу! Ура, ура!»
Сторож при морге говорил: «Вы мертвых не бойтесь. Они вам ничего не сделают. Вы бойтесь живых».
«Надо портить себе удовольствие, — говорил старый ребе. — Нельзя жить так хорошо».
— Кому вы это говорите? Мне, прожившему большую неинтересную жизнь?
Книга высшей математики начинается словами: «Мы знаем…»
Пусть комар поет над этой могилой.
А это, товарищи, скульптура, называющаяся «Половая зрелость». Художественного значения не представляет.
Худые и голодные, как молодые черти.
Докладчик: «На сегодняшнее число мы имеем в Германии фашизм». Голос с места: «Да это не мы имеем фашизм! Это они имеют фашизм! Мы имеем на сегодняшнее число советскую власть».
Достаточно войти в магазин игрушек, чтобы понять, что люди, изготовляющие эти игрушки, ненавидят детей.
Ноги грязные и розовые, как молодая картошка.
Жить на такой планете — только терять время.
Любовь к этим словам неистребима. Глубоко, на дюйм врезаны они в кору деревьев.
Сквозь лужи Большой Ордынки, подымая громадный бурун, ехал на велосипеде человек в тулупе. Все дворники весело кричали ему вслед и махали метлами. Это был праздник весны.
Забудьте о плохом, помните обо мне только хорошее.
